Лейла, расскажите, пожалуйста, как появилась идея создания проекта.

Еще много лет назад, когда я училась в консерватории, у меня была тяга к «попсовой» классике, в хорошем смысле этого слова. К ней я отношу «Кармен-сюиту» Бизе-Щедрина или «Времена года» Вивальди. Это настолько популярная классика, что она перешла в разряд хитовой. Сейчас появилось множество возможностей для ее исполнения по-своему, по-новому, учитывая реалии времени.

Было бы глупо этот шанс не использовать. Я долгое время работала в шоу-бизнесе, рекорд-компаниях: таких, как студия «Союз», ОРТ-Рекордс, NOX Music. Потом у меня было собственное PR-агентство, я работала с многими артистами и не только. Когда все это было узнано и в некоторой степени приелось, пришла мысль о своем проекте и через год она оформилась  в Bel Suono.

Фортепианное трио – потому что я пианистка и серьезно занималась музыкой с шести лет: музыкальная школа, училище, потом  консерватория. Я считала это смыслом своей жизни буквально до окончания консерватории, пока не возник вопрос: куда идти работать? Преподавать в музыкальной школе или работать концертмейстером, как это предлагается и сейчас музыкантам с такой подготовкой и серьезным багажом знаний, абсолютно не соответствуя их уровню? Но есть и исключения: сольные проекты, например, такие, как наш.

Все три солиста – Кирилл Гущин, Василий Опалев и Антон Мосенков – закончили Московскую консерваторию и попали в коллектив Bel Suono после серьезного отбора. Прекрасного владения инструментом в данном случае было недостаточно. Нужно было хорошо выглядеть. Кроме того, приветствовались такие навыки, как импровизация, композиция, транскрипция – все, чему не учат в консерватории, а в наше время это даже запрещалось. Сейчас образование стало более лояльным, появилось понимание, что музыканту-«многостаночнику» проще выжить.

Возвращаясь к появлению идеи, мне хотелось сделать что-то особенное. Речь шла только о роялях и – естественно – не об одном. Один рояль – это солист-пианист, два –дуэт, которых много, и произведений для которых много. Мы же собирались создавать нечто оригинальное: играть в формате, которого не было. Изучив рынок, я поняла, что такого коллектива пока нет.

С самого начала я была уверена, что это международный проект, так как не будет языкового барьера. Из многих вариантов названий выбрали Bel Suono, что в переводе с итальянского означает «красивый звук», и мы стараемся этому соответствовать.

Есть ли сложности работы таким составом? Расскажите немного о своих инструментах.

Таких сумасшедших, как мы, надо еще поискать, потому что мы таскаем с собой три рояля: по всей стране и за рубеж. Так как найти три хорошо звучащих акустических инструмента в большинстве залов сложно, мы купили три цифровых  Roland, отвечающих нашим требованиям. Конечно, в залах, где есть три акустических инструмента в хорошем состоянии, мы всегда играем только на акустике.

Например, в Москве – за исключением каких-то массовых или корпоративных мероприятий. Если это кассовые концерты – В ГКД, Московском Доме Музыки, Большом зале Консерватории, «Крокус Сити Холле» – мы  играем только на акустических роялях. У них и звуковая палитра ярче, и визуально они красивее. Единственное исключение, наверное, Храм Христа Спасителя: там играли на цифровых инструментах.

Для звукорежиссера сведение трех роялей кажется простой задачей. На самом деле, больше нет таких коллективов с тремя инструментами, каждый из которых занимает весь частотный диапазон,  и когда они играют одновременно, это создает определенные сложности для звукорежиссера.

Наш гастрольный вариант – электронные рояли. На сольниках они тоже используются, но это не предпочитаемый вариант, так как звучат они немного беднее, чем живые. Не возникает «акустического удовольствия» между тремя роялями. Хотя электронные рояли Roland звучат хорошо, компактны, собираются за тридцать минут одним грузчиком и одним специалистом. Очень качественная имитация настоящего рояля, которую реально возить с собой.Трудно найти три хороших концертных рояля, особенно вдали от центральных городов.

Почему выбрали именно Roland?

Во-первых, у них качественная механика клавиш, близкая к натуральной. Во-вторых, приятный звук.

Из акустических роялей есть какие-то предпочтения?

В идеале это должны быть три концертных Steinway.

Здесь я бы хотела упомянуть еще одного нашего партнера, компанию Yamaha, которая, как и Sennheiser, работает с нами давно и тоже здорово нам помогает, предоставляя инструменты для концертных выступлений и репетиций. И мы им за это очень благодарны.

В каких форматах вы выступаете?

В основном в двух. В больших залах (Кремлевском Дворце, «Крокус Сити Холле», Доме Музыки, Большом зале Консерватории или БКЗ «Октябрьский» в Санкт-Петербурге)  мы, как правило, выступаем с уменьшенным составом симфонического оркестра. В него мы обязательно добавляем своего ударника, который постоянно с нами работает, и бас-гитариста, который тоже участвует во всех концертах, каким бы составом мы ни выступали.

Второй состав мы называем «бэнд», он состоит из клавиш, ударных и бас-гитары. Это гастрольный вариант. Конечно, к нему мы пришли тоже не сразу, росли до него постепенно. И уже полтора-два года  ездим на концерты только таким составом, потому что играть под «минус один», как мы делали вначале, для нас уже неприемлемо. Мы достигли такого уровня, когда даже не в Москве коллектив может позволить себе показывать публике полностью живой состав. Надеюсь,  пойдем еще дальше и, возможно, будем возить также струнный квартет, перкуссию и, может быть, музыканта, который владеет несколькими духовыми инструментами, потому что в разных произведениях присутствуют сольные партии различных инструментов. Скорее всего, опробуем такой формат на Рождественском концерте 22 декабря в Доме Музыки.

Недавно прошел концерт в Кремле. Расскажите, пожалуйста, подробнее о его подготовке. Насколько  было сложнее давать концерт в таком большом зале?

Это, можно сказать, половина моей седой головы. Несмотря на то, что у нас уже был такой большой концерт в «Крокусе», здесь формат был сложнее: мы использовали экраны, прописывали свет под каждое произведение. Готовился видеоконтент, причем в последний момент были вынуждены сменить подрядчика.

Но профессионалы все-таки есть, и за две недели перед концертом видеоконтент успели переделать! Группа выступала с Московским государственным симфоническим оркестром под управлением Ивана Рудина, дирижер – Алексей Чуйков. С этим оркестром плотно сотрудничаем уже два года. Ребята тоже любят с нами работать, а когда музыканты горят работой – это основной фактор успеха.

Учитывая такой уникальный формат, что самое сложное для музыкантов? Есть ли какие-то специальные требования к райдеру? Например, персональный мониторинг? Чем они обусловлены?

Это очень хороший вопрос, потому что сложность всегда  – в ансамблевой игре, особенно на концертах. Мало того что нужно слышать двух своих партнеров-пианистов, нужно еще слышать или бэнд, или оркестр, и поэтому роль звукорежиссера в нашем проекте чуть ли не первостепенна. Для светового оформления можно придумать миллион вариантов. Что касается звука, здесь мы шаг за шагом выстраивали концепцию.

Немного разный подход, когда мы играем на цифровых роялях и когда на акустических. Но всегда in-ear мониторинг, подзвучка акустических роялей, о которой лучше расскажет Сергей Актуш. С цифровыми проще: они не такие капризные. Обязательно в ушные мониторы идут ударные, все инструменты понемногу, и, конечно,  солисты должны слышать себя и партнеров по ансамблю. Мы работаем с Sennheiser уже лет пять, и они нам здорово помогают.

Сергей, расскажите, пожалуйста, подробнее о мониторинге.

На больших сольных концертах, таких, как в Кремле, мы всегда работаем с моим коллегой, мониторным звукорежиссером Ильей Луневым. Мы пользуемся в основном ушным мониторингом: Sennheiser IE 40 PRO, беспроводной радиосистемой Sennheiser EW 122P G4, системой мониторинга Sennheiser EW 300 IEM G3-G-X. Как правило, сцена тихая.

Плюс к ушному мониторингу на сцене остаются только прострелы, которые работают для оркестра. У нас около 12 миксов ушного мониторинга: трое солистов за роялями, басист, барабанщик, клавишник, дирижер, отдельные солисты в оркестре и прострелы. Благодаря компании Sennheiser у нас есть пять систем ушного мониторинга: у трех солистов, бас-гитариста и клавишника.

Что повлияло на ваш выбор? Как пришли к Sennheiser?

Мы давно знаем Sennheiser. Когда нам на концертах понадобились in-ear мониторы, мы встретились со специалистами компании и вопрос решился сам собой. С тех пор работаем с их оборудованием.

Как подзвучиваете акустические рояли?

Сейчас работаем с системой из трех-четырех микрофонов. Это несколько конденсаторных микрофонов внутри рояля, микрофон пограничного слоя, приклеенный на крышку рояля, и дополнительный микрофон снизу под декой рояля. Мы используем динамические микрофоны и микрофоны пограничного слоя компании Sennheiser Е901 и Е902 – с богатым НЧ-спектром. Собственно, микрофон ставится под деку рояля для поднятия НЧ-спектра. Это Sennheiser Е902. На крышку клеится, соответственно, кардиоидный Е901. Внутри рояля мы очень долго использовали Е914.В Кремле применялась  именно такая схема. На каждый рояль – по три-четыре микрофона.

А как подзвучивается оркестр?

Оркестр мы подзвучиваем комбинацией микрофонов. На барабанах у нас давно зарекомендовавший себя комплект Sennheiser. Его очень просто найти на гастролях и всегда можно возить с собой. Это микрофоны Е602 и Е604. Стандартный барабанный сетап. Для оркестра общие микрофоны по одному микрофону на пульт, тоже Sennheiser Е914.

Как себя вели радиосистемы в центре Москвы? Вопросы с частотами не возникли?

Да, именно по этой причине для работы на концерте в Кремле мы позвали наших давних партнеров, компанию «Спин Мьюзик Сервис». Они занимались в том числе и согласованием радиочастот. У нас не было ни одного разрыва, и на протяжении всего концерта все было отлично. Ребята профессионально настроили системы, ничего не вылетало даже на саундчеке. Радиосистемы Sennheiser удобно настраиваются: есть специальный софт, все управляется по сети.

Приходилось ли обращаться в техподдержку Sennheiser?

Единственный повод для обращения в техподдержку – это наушники, так как ушные мониторы имеют свойство загрязняться в процессе эксплуатации. Есть несколько сервис-центров, в которые всегда можно обратиться, все решается очень быстро.

Что для вас важно при выборе оборудования и партнеров? Почему выбрали именно Sennheiser?

У Sennheiser много качественных продуктов: и радиосистемы, и микрофоны, и дополнительные преимущества в виде софта для управления радиосистемами. Рэк с радиосистемами у меня включен в общую сеть, и я с ноутбука, сидя за FOH, могу проверять, что происходит с мониторными линиями, не отвалилось ли что-нибудь, каково качество сигнала и т. д. И в случае необходимости все это перенастроить. На наш выбор повлияло удобство использования оборудования и возможность его интеграции с пультовой, то есть управление по сети.

Будь то необходимость в наушниках или помощь в техническом вопросе, прежде всего я ценю человеческие отношения, когда люди понимают, что мы  партнеры. Не когда в контракте написано «вы нам должны», и «мы вам должны», и «попробуйте не выполнить какой-то из пунктов договора». Sennheiser всегда отзываются на любые наши просьбы, с удовольствием делятся новинками. Мы тоже всегда отзываемся на их просьбы: выступаем, участвуем в каких-то мероприятиях, делаем совместные проекты, фотосессии. Мы очень ценим наши партнерские отношения.

У проекта сейчас много гастролей?

Гастролей становится все больше и больше. Осень у нас уже забита плотно, как никогда. Это пришло не сразу. Первые пять лет мы выживали. Были отдельные крупные мероприятия, работали на открытии больших фестивалей, иногда выступали, чтобы подчеркнуть уникальность формата этого события. Но тем не менее жанр настолько своеобразный, что, например, для канала «Культура»  Bel Suono слишком попсовая и современная, а для каналов, которые транслируют концерты поп-звезд, – слишком классическая.

Мы стоим посередине и очень редко попадаем в большие концерты. Может быть, это и не очень плохо, но теряется часть публики, которая смотрит телевизор, особенно вдали от Москвы.С другой стороны, теперь есть Интернет, который дает возможность продвигать проект и показывать все, на что мы способны. Девяносто пять процентов людей узнают о нас из Интернета. Инстаграм, ФБ, ВК, наш канал на Ютьюбе, – и залы у нас теперь забиты всегда. Начиная с 2016 года  у нас всегда аншлаги. Самый первый был в «Крокусе» с 6000 зрителей, потом – в Доме Музыки (1700 зрителей) и Большом зале консерватории (1700 зрителей). Сейчас – в Кремле (6000) аншлаг.

С начала 2017 года мы начали гастролировать и я стала выступать и продюсером, и промоутером всех наших концертов не только в Москве. Практически в 85% наших концертов я являюсь еще и организатором. Мы берем в аренду зал, сами делаем рекламу, продвигаем проект, обеспечиваем аншлаги и не надеемся на сторонних организаторов, которые плохо знают проект и не понимают, какую рекламу надо делать, как правило, работают по старинке. Мы делаем красивые афиши, снимаем красивые видео, стараемся донести до публики, что это за проект.

Когда пользователь соцсетей видит, как это звучит и как это выглядит,  ему хочется увидеть и услышать нас вживую. На наших концертах много молодежи и детей. Много интеллигенции, которая знает классику и хочет услышать ее в новой интерпретации. Есть также люди, для которых классика становится открытием. Популяризаторская миссия в данном случае, наверное, одна из основных: после наших концертов у многих возникает желание послушать классические произведения в оригинале или приобрести все наши альбомы на iTunes, что очень приятно.

И в заключение несколько слов о планах на будущее.

Планы грандиозные. 5 октября, в День музыки, – традиционный концерт в Большом зале Консерватории. Затем туры по Сибири, по южному региону – Сочи, Краснодар и т.д. Потом впервые едем в Северодвинск, в Литву, три больших концерта в Польше, где нас очень полюбили.

В первый же приезд мы собрали зал на 2500 человек с аншлагом. Публика невероятная. В Польше и Литве мы сейчас будем работать на стадионах по 4000 человек. Самая невероятная публика после Москвы – в Польше и Грузии. В декабре повторяем успех майского концерта в Грузии, так как многие не смогли попасть тогда на наше выступление.

Впервые едем в Баку. Уже почти забит график на весну следующего года. Едем на двухтысячные площадки в Саратов и Воронеж, а когда-то выступали там на маленьких – по 500-700 мест. Если в городе нет больших площадок, даем по два концерта в  день. Например, в Сочи билеты были моментально распроданы и, по просьбам зрителей, мы открыли дополнительную продажу. Планы грандиозные: Германия, другие Европейские страны, ведем переговоры с Китаем, с Америкой. Я не успокоюсь, пока мы не выступим в Альберт-холле и Карнеги-холле! Так что работы много.

Приходите на наши концерты!