Единственное в мире фортепианное трио Bel Suono представит новую программу на концерте в Crocus City Hall 7 октября.
«Вечерняя Москва» узнала у солистов Кирилла Гущина (К. Г.), Антона Мосенкова (А. М.), Никиты Хабина (Н. Х.) и продюсера Лейлы Фаттаховой (Л. Ф.), как им удается исполнять классику так, что эмоции слушателей зашкаливают, как на концертах рок-звезд.
В музыке это означает сочетание стилей. Мы пытаемся донести прекрасную сложную музыку в формате, понятном широкой аудитории.
Мы стараемся не просто исполнить написанное ранее, но и внести свое видение. Создать нечто, хотя бы на какую-то долю сопоставимое с оригиналом. Звучит амбициозно, но мы стремимся представить произведение так, чтобы напротив фамилии Баха через тире стояла фамилия Хабина или Мосенкова.
Для меня образец классического кроссовера — токката Баха в том виде, в каком я ее услышал от ребят, придя в коллектив. Она переосмыслена, изменена в сторону современных ритмов, а материал при этом очень узнаваем.
Мы придерживаемся серьезного отношения к классике, но в то же время демонстрируем смелые решения. И самые частые комментарии, которые оставляют зрители на наших страничках в соцсетях после концертов: «Вивальди был бы в восторге от вашего подхода к его музыке», «Баху бы понравилось».
У ребят блестящая классическая школа. Все — выпускники Московской консерватории. Представьте, чтобы стать блестящим музыкантом, надо учиться с 5–6 лет — сначала в школе, потом в музыкальном училище, затем в консерватории и аспирантуре. А чтобы стать блестящим исполнителем кроссовера, надо развиваться и в других жанрах, осваивать современные компьютерные музыкальные программы, искусство аранжировки, слушать разных музыкантов. Необходимо постоянное развитие.
Именно!
В нашей программе есть номер «Полет шмеля на саблях», в котором одновременно и «полет» Римского-Корсакова, и «танец» Хачатуряна. Это очень сильная аранжировка. В ней сочетается несколько тем. И таких аранжировок много. Например, Бетховенская «К Элизе» объединена с «Полонезом» Огинского.
«Зима» Антонио Вивальди — наше все. Мне нравятся наши токката и фуга ре минор Баха. Она довольно далека от классики и от исходного образца, но кажется достаточно убедительной.
Пианисты — сольные исполнители всегда. Это не музыканты большого оркестра, которые играют одну и ту же партию. За роялем она у каждого своя. При этом каждый пишет музыку и каждому есть что показать. Но это здоровая конкуренция, она подстегивает к тому, чтобы номер сделать лучше, интересней. Ребята разносторонние и индивидуальные, все дополняют друг друга.
Наверное, первой была Лейла. Она нас собрала и организовала. Bel Suono — ее идея. Самая долгая история в коллективе у меня — 10 лет. Потом пришел Антон. Влился без проблем, сразу стало жарко. А когда пришел Никита, вообще пошла жара, так как не было времени на адаптацию! Нам повезло: мы знаем, зачем играем. Поэтому проблем в коллективе не было. Только обсуждения, порой разногласия.
По-моему, ничто не мешает этому желанию реализоваться. Это не запрещено. Просто во время выступления настолько иссякают силы, что ты просто не сможешь тянуть это одеяло на себя бесконечно. Двух-трех минут достаточно.
Наше желание популяризировать советскую классику часто не находит отклика в лице наследников композиторов. За право сделать переложение песен или мелодий некоторые из них запрашивают неподъемные суммы. К счастью, ребята пишут свою музыку и у нас в распоряжении огромный пласт классики.
Три рояля — сложный формат. Таким числом акустических инструментов редко какой зал может похвастаться, поэтому выручают цифровые инструменты, которые объездили с нами полмира. Но если в зале есть три акустических рояля, то мы всегда предпочтем их цифровым.
Конечно, мы делаем это регулярно.
У нас нет такого, что после трех часов репетиции по звонку все разбежались и неделю никто не звонит, не пишет. Мы постоянно в общении на разные темы, в том числе на личные. Но у каждого есть своя жизнь, интересы. Мы ищем баланс. Иногда можем друг от друга отдохнуть, чтобы не было передозировки командного духа (смеется).
Часто начинаем день с того, что в чатах пишем, какой сегодня у кого вес (смеется).
У нас негласное правило: все должны хорошо выглядеть и быть в хорошей физической форме. Изначально мною двигала мысль перевернуть общепринятое представление зрителей о пианистах — тучных, лохматых, занимающихся за инструментом по восемь часов в день и больше ничего не замечающих. Я хотела в коллективе видеть симпатичных, обаятельных, артистичных молодых людей. Ведь основной зритель на концертах — женщины.
Люди приходят смотреть. И на 70 процентов мы поглощаем информацию глазами. Потом уже включается слуховой аппарат. Но если картинка не очень, то слышим мы уже в полсилы.
Есть города и страны с более жаркой и темпераментной публикой. Например, на юге в Средней Азии или в Закавказье, где концерты заканчиваются долгими фотосессиями и автографами.
Мы не стремимся наши концерты уподобить поп-шоу. У нас немного другая аура. К нам люди приходят вдохновиться. 7 октября у нас премьера новой программы «Вселенная». Это новый этап большого пути.
Прежде всего, желаю вам здоровья, счастья, понимания, сохранить в себе ребёнка, чтобы вы говорили со своими детьми на одном языке. Родительская любовь безусловна и прекрасна! Когда я пишу вам эти пожелания, я представляю своих родителей, которым я безумно благодарен за всё!
Bel Suono в переводе с итальянского — «Прекрасный звук». Единственный в мире коллектив, который играет одновременно на трех роялях. Создатель и продюсер — пианистка, выпускница Ташкентской консерватории Лейла Фаттахова. Солисты Кирилл Гущин, Антон Мосенков, Никита Хабин. За 12 лет существования Bel Suono выпустили шесть альбомов, завоевали любовь зрителей в России и по всему миру.
Мои родители инженеры, но в детстве оба учились в музыкальных школах. А моя тетя пианистка, окончила Саратовскую консерваторию. Она помогла мне сделать первые шаги за фортепиано. В шесть лет меня отдали в Музыкально-эстетический лицей, созданный по образцу музыкальных классических десятилеток. После его окончания поехал в Москву, отучился в Московской государственной консерватории им. П. И. Чайковского и аспирантуре.
В хореографическом училище, куда меня отдали родители, был предмет «общее фортепиано». Эти уроки меня заинтересовали больше хореографии. Я решил обучаться музыке профессионально и перешел в музыкальную школу. После нее поступил в Академический музыкальный колледж им. П. И. Чайковского при Московской консерватории, а затем окончил Московскую консерваторию им. П. И. Чайковского.
В семье не было музыкантов. Однажды папа привез в прицепе старое пианино. В соседней деревне находилась небольшая музыкальная школа, но с очень неравнодушными педагогами, куда я и пошел. За год до поступления в колледж мы переехали в Магнитогорск, чтобы я дальше учился. После колледжа последовала Московская консерватория в классе М. С. Воскресенского, а затем ассистентура-стажировка МГК.
С удовольствием занимался бы автомобилями — участвовал в гонках или открыл свой автосервис. Пристально слежу за чемпионатом F1.
Программистом или математиком… Микс парадоксальный — творчество и точные науки. Скорее я не был бы по-настоящему счастлив и не чувствовал бы себя на своем месте, не случись мне стать музыкантом.
Я хотел стать футболистом, к чему таланта у меня не было. Хорошо, что в нашем поселке не было спортивных секций, иначе появился бы еще один горе-футболист. Сейчас мне сложно представить жизнь без музыки. Если бы не она, пошел бы в журналисты. Нравится оттачивать мысль, пытаться изложить ее убедительно.
